Дорогой Михаил Александрович,
Спасибо за письмо № 7 из Парижа от 18 августа. По поводу посылки специальных делегатов в Америку на Конвенцию, мне кажется, даже и разговора не было. Никто в Америке не предполагал, что будут посылаемы люди из Европы или дальних стран. Ведь общеизвестно, что обычно такие делегаты назначаются из местного консульского или посольского состава. Я уже неоднократно писал и в Америку и Шкляверу, что главное задание Конвенции – добиться активного сочувствия, принятия Пакта правительством Америки, со всеми активными последствиями. Из прочих же стран, если хотя бы какая-либо группа присоединится, то и это уже будет прекрасно. Главное же, чтобы из благих Тюльпинковских пожеланий продвинуть дело вперед к чему-либо фактическому. Относительно Ваших сообщений об Адачи я так и предполагал. Конечно, положение Гаагского Трибунала безмерно благороднее, нежели Общества Лиги Наций. Да и сама история их происхождения отдает большее значение первому, в котором покойный император Александр III приложил инициативу. Итак, не будем тревожить Адачи, тем более, что он уже достаточно высказывался за Пакт.
Теперь к делу справедливо выброшенного отовсюду гражданина Павлова. Действительно, этот тип обнаружился совершенно достаточно, и мне кажется, что сейчас вообще какие-либо разговоры с ним уже стали недопустимы. Пусть тьма во тьму и уйдет.
Очень рад слышать, что ватиканские впечатления о картине оставили всюду такие хорошие последствия. Шклявер мне писал, что какой-то влиятельный бельгийский журнал «Круа» поместил заметку и снимок с картины. Не знаю, что именно закрепило хорошее впечатление Ганского, эти ли сведения о Ватикане, или Ваши с ним беседы, или, наконец, моя личная к нему симпатия, но я получил от него очень дружественное письмо, из которого вижу, что старая дружба, несмотря на 32-летний перерыв, не ржавеет. С удовольствием встречусь с ним и думаю, что в нем мы найдем отличный вход в некоторые круги, еще недавно обуянные нелепою клеветою. Если услышите какие-либо дополнительные сведения с той же стороны, сообщите. Любопытно, что «Возрождение» после всего бывшего все-таки обширно напечатало заметку. Наверно, среди «навозных куч» это обстоятельство, как Вы и пишете, произвело волнение. Вообще добрые знаки как-то умножились, но я знаю, что когда умножается добро, то всегда и тьма приходит в негодование. Итак, будем зорки. Впрочем, невозможно придавать какое-либо значение таким умалишенным, как Дедлей или Германова, и тутти кванти¹. Все происходящее, наконец, становится просто несоизмеримым с тем шипом, который могут производить из своего угла ехидны. Посылаю Вам копию пролетарского стихотворения, выписанного Юрием из книги Милюкова «Очеpки pусской культуpы». Если силы тьмы призывают своих сотрудников к единению и к таким преступлениям, то неужели так называемые Силы Света уже впали в такой маразм, что стали к добру и злу постыдно равнодушны! В Гаване, судя по газетам, разграблен дворец президента – как видите, так наз[ываемый] народный гнев почему-то выражается именно в разграблении и разрушении. Разве не время думать о спасении и защите культурных сокровищ?
Радуюсь сообщить Вам, что уже семь местных изданий поместили статьи о будущей Конвенции, а в общем мы будем иметь свыше сорока изданий, даже с очень большими посвящениями. Замечательно, что русская пресса в Америке – в Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго, Сан-Франциско, Сиэтле напечатала очень много моих статей и усиленно просит о новом материале. Вы пишете, что смена событий так велика, что Вы жалеете о моем отсутствии для обмена мнений. Из этого вижу, что письма Ваши участятся, и я всегда буду рад немедленно ответить, а если нужно, то и послать телеграмму. Словом, будем делать так, как полезнее всего.
Очень рад, что семья Ваша в добром здоpовье. Примите от нас всех самый сердечный привет. Часто вспоминаем Вас и шлем лучшие мысли.
Духом с Вами.

[1]  Tutti quanti (итал.) – и иже с ними; и прочие.