Читаем в газете телеграмму из Нью-Йорка о 800 000 безработных в одном этом городе. В Штатах число безработных превысило двенадцать миллионов. При этом мы знаем, какое множество интеллигентных работ­ников, конечно, не включено в эту цифру, но испытывают нужду, безрабо­тицу не меньшую. Такие цифры истинное несчастье; они показывают, что кризис не только вошел во все слои общества, но уже является разруши­тельным фактором. В той же почте сообщается о том, что само существо­вание Метрополитён-оперы находится в опасности. Письма сообщают не только о новых урезываниях просветительных учреждений, но и о много­миллионных потерях такими людьми, которые считались незыблемыми столпами финансовой мудрости.
Когда на наших глазах потрясаются основы этой многожитейской мудрости, то не является ли это знаком, что эти материалистические ос­новы дошли до какого-то предела и уже изживаются? И не является ли это знамение еще одним свидетельством о том, что нужно из праха поднимать забытые, запыленные знамена духа, чтобы противопоставить очевидному для всех разрушению ценности незыблемые?
Когда же, как не теперь, должны быть зажигаемы сердца детей сви­детельствами о подвигах, об истинном образовании и познавании. Может быть, еще не было такого времени, когда самым спешным порядком нуж­но входить в трудности семьи и на основании всех исторических приме­ров указывать, чем именно были преоборены многократно возникавшие в истории человечества кризисы.
Ведь нельзя более скрывать, что кризис произошел, невозможно уте­шаться тем, что какой-то новый однодневный сбор накормит всех безработных и голодающих. Совершенно очевидно, что случившееся гораздо глубже.
Уже давно народная мудрость сказала: «Деньги потеряны, ничто не потеряно, но мужество потеряно, все потеряно». Сейчас приходится вспом­нить об этой мудрой пословице, ибо о кризисе стало принято говорить: и пострадавшие, и почему-то мало пострадавшие стали одинаково ссылать­ся на кризис, одинаково подрезая все инициативные, творческие устрем­ления.
Так, если не будут приняты основные противодействия, то, быть мо­жет, этот кризис явится лишь прологом чего-то еще более грандиозного.
Мы, оптимисты, прежде всего должны предотвращать всякую пани­ку, всякое отчаяние, будет ли оно на бирже или в священнейшем святили­ще сердца. Нет такого ужаса, который, призвав к жизни еще большее нап­ряжение энергии, не мог бы претвориться в светлое разрешение. Особен­но ужасно слышать, когда отягощенные кризисом люди, не очень плохие сами по себе, начинают говорить, что сейчас не время даже помышлять о Культуре. Мы уже слышали подобные недопустимые в робости и отчая­нии своем голоса.
Нет, милые мои, нужно именно сейчас спешно думать не только о Ку­льтуре как таковой, но прилагать этот источник жизни молодому поколе­нию. Можете себе представить, во что превращается едва начавшее сла­гаться миросозерцание юношества, если оно будет слышать и в школе и в семье своей лишь ужасы отчаяния. Если оно будет слышать лишь о том, что нужно отказаться от самого животворного, что нужно забыть о самих источниках жизни и прогресса.
Эти ужасные «нельзя», «не время», «невозможно» приводят молодое сознание в тюрьму беспросветную. И ничем, ничем на свете вы не осве­тите эти потемки сердца, если они так или иначе были допущены. И не то­лько о юношестве должны мы мыслить, в то же время мы должны думать и о младенчестве. Каждый воспитатель знает, что основы миросозерца­ния, часто неизгладимые на всю жизнь, складываются вовсе не в юношес­кие годы, но гораздо, гораздо раньше. Часто лишь молчаливый взгляд ди­тяти говорите том, что окружающие обстоятельства для него вовсе не так уж недоступны, как кажется гордыне взрослых. Сколько основных проб­лем разрешается в мозгу и сердце четырехлетнего, шестилетнего ребен­ка!
Каждый наблюдавший развитие детей, конечно, припомнит те заме­чательные определения, замечания или советы, которые совершенно не­ожиданно произносились ребенком. Но, кроме этих гласных выражений, какое множество искр сознания освещает молчаливый взгляд детей! И как часто эти малыши отводят свой взгляд от взрослых, точно бы оберегая какую-то решительную мысль, которую, по мнению детей, старшие все равно не поймут.
Вот этот прозорливый ум ребенка и нужно занять именно сейчас са­мыми светлыми мыслями.
Разве не время именно сейчас в школах, начиная от низших классов, прийти с увлекающей и вдохновляющей вестью о подвигах человечества, о полезнейших открытиях и о всем светлом Благе, которое, конечно, суж­дено и лишь по неосмотрительности не подобрано.
Мы начали с упоминания о Нью-Йорке, пораженные последним га­зетным сообщением, пораженные тем, что в, казалось бы, богатейшем го­роде городскому управлению неотложно нужны десятки миллионов, что­бы предотвратить голод: повторяем это газетное сообщение, ибо оно не только не далеко от истины, но по существу оно даже не выражает всю ис­тину. Сообщенное о Нью-Йорке, конечно, относится и ко всем городам, и не только Америки, но всего мира. Часто эта сведения закрыты или ус­ловными ограничениями, или беспросветною пылью извержений. Сей­час пишут из Южной Америки, приводя отчет аэропланов, посланных в пораженные катаклизмой местности, – «ничего не видно». Действитель­но, из многих мест земного шара «ничего не видно». А когда мгла извер­жения рассеивается, то мы видим еще большее смятение духа человечес­кого.
Тот, кто усматривает сейчас несомненность кризиса, вовсе не есть Кассандра в зловещих пророчествах (которые в случае Кассандры оправ­дались). Подающий сигнал о кризисе сейчас просто подобен тому стре­лочнику на железной дороге, который, усмотрев неминуемость круше­ния, подымает флаг предупреждения машинистам, всем сердцем наде­ясь, что они бодрствуют и увидят эти сигналы. Уподобимся этому стре­лочнику.
Поднимем знамя охранения Культуры! Вспомним о предложенном еще в прошлом году всемирном Дне Культуры, о школьном дне, когда ска­зания о лучших достижениях человечества, вместо обычных уроков, свет­лою вестью могут зажечь молодые сердца. Если в прошлом году мы мыс­лили о Лиге молодежи и хотя бы об одном дне, выявляющем сад прекрас­ный человечества, то теперь мы видим, что спешность этого выявления лишь умножилась. Один день уже не укрепит все то сознание, которое расшатано общественными и семейными невзгодами. Чаще нужно гово­рить о спасительном, творящем, вдохновляющем начале.
Воспитать – это не значит только дать ряд механических сведений. Воспитание, формирование миросознания достигается синтезом, и не синтезом невзгод, но синтезом радости совершенствования и творчества. Если же мы пресечем всякий приток этого радостного осветления жизни, то какие же мы будем воспитатели? Какое же образование может дать пе­дагог, распространяющий вокруг себя печаль и отчаяние? Но недалека от отчаяния подделка под радость, и потому всякая насильственная улыбка недаром называется улыбкой черепа. Значит, и нам самим нужно убеди­ться в том, насколько нужна и жизненна программа Культуры как оздо­ровляющее начало, как жизнедатель.
Из медицинского мира мы знаем, что так называемые лекарства-жизнедатели не могут действовать скоропостижно. Даже для самого лучше­го жизнедателя нужно время, чтобы он мог проникнуть во все нервные центры и не только механически возбудить их (ведь каждое возбуждение влечет реакцию), но должен действительно укрепить и оздоровить нерв­ное вещество. Если мы видим на всех примерах жизни нужность известного времени для процесса оздоровления, то как же неотложно нужно по­думать и начать действовать под знаком, подобным Красному Кресту Ку­льтуры?
Человечество привыкло к знаку Красного Креста. Этот прекрасный символ проник не только во времена военные, но внес во всю жизнь еще одно укрепление понятия человечности. Вот такое же неотложное и нуж­ное от малого до великого и должен дать, подобный Красному Кресту, знак Культуры. Не нужно думать, что возможно помыслить о Культуре когда-то, переваривая пищу вкусного обеда. Нет, именно в голоде и холо­де, как тяжелораненым светло горит знак Красного Креста, так же и го­лодным телесно и духовно будет светло гореть знак Культуры.
Время ли препятствовать, протестовать, не соглашаться и привязыва­ться к мелочам? Когда по улице следует повозка Красного Креста, то для нее останавливают все движение. Так же и для неотложного знака Куль­туры нужно хоть немного поступиться привычками обыденности, вуль­гарными осадками и всеми теми пыльными условностями невежества, от которых все равно рано или поздно придется очищаться.
Людям, не прикасавшимся близко к вопросам воспитания, знак Куль­туры может показаться интересным опытом; конечно, не скрою, что этим самым такие люди покажут лишь свое недостаточное историческое обра­зование, но, если кому-то это покажется опытом, согласимся и на том, ибо никто не скажет, что этот опыт может быть разрушительным или разлага­ющим. Созидательность мышления о Культуре настолько очевидна, что смешно говорить об этом.
Во время серьезной опасности на корабле следует команда: «Дейст­вовать по способности».
Вот и сейчас, мысля о Культуре, нужно сказать и друзьям и врагам: бу­дем действовать по способности, т.е. положим все силы наши во славу не­отложного в своей живоносности творческого понятия Культуры.
«И свет во тьме светит, и тьма его не объят».
Пусть светит Знамя охранения всего Прекрасного. Пусть сияет Зна­мя Мира!

1932

Источник: МЦР