Дорогой Михаил Александрович,
Когда я Вам отправил свое письмо № 8, в тот же вечер получил Ваше письмо за № 5 из Гааги от 5 июля, в котором Вы передаете два полезных разговора. Очень рад слышать, что и Вы вместо критиков встречаете теперь людей благожелательных. Действительно, добрые знаки больших линий продолжаются. Даже смердящие кружки клеветников, которые сейчас довольно хорошо локированы, лишь добавляют свои выкрики, которые для многих людей являются даже необходимым признаком нарастания. Кроме того, выясняется, что значительная часть наших противников или сумасшедшие, или сопричислены к ямскому лику1 и от них, конечно, нечего ожидать какого-либо справедливого понимания. Это уж, так сказать, действие по службе. Недавно Резидент Кашмира сообщал одной даме, направлявшейся в нашу долину, что вы, наверное, будете слышать о Р[ерихах] всякие небылицы, но имейте в виду, что они прекрасные люди. Также на днях имел я хорошее письмо от о. Спасского. Думаю, что он будет у нас в Комитете хорошим противоядием против одержимой Герм[ановой] и ее не менее одержимого супруга. Как Вам нравится новое похождение миссис Дедлей? Не могу не вспомнить, что еще в прошлом году, когда я предупреждал о ее опасном сумасшествии, то даже м-м де Во, видимо, мне не верила и даже вела с миссис Дедлей как бы деловые разговоры. Теперь из письма Шклявера видим, что эта сумасшедшая особа бредит о каких-то отравах, газах и прочем. Надеюсь, что своевременно ее посадят в лечебницу, ибо еще из Америки мы знаем, что она была замечена в метании ножей. Надеюсь, что ее возьмут под постоянный надзор, иначе и Вы будьте очень осторожны, так как, вероятно, лишь отсутствие Ваше из Парижа избавило Вас от неприятнейшего посещения. То, что Вы писали ранее о перемене воззрения Ватикана на известный предмет, очень ценно, и Вы, вероятно, продолжаете переговоры в полезном направлении. Так же любопытно, что именно Вы привозите из Университета? Отчего в Ваших Гаагских визитах не упоминается ни в каком виде Адачи? Случайно ли это или Вы имеете к тому особые причины? Шклявер сообщает, что на лауреата мира выдвинута кандидатура – Литвин[ов], это было бы настоящим комбль2. Поистине, во многих отношениях в мире сейчас уже некуда идти дальше.
Среди местной прессы замечаем чрезвычайный интерес по отношению к будущей Конвенции. Уже двадцать хороших солидных изданий отмечают Конвенцию или посвящением отделов3, а пока четыре издания посвящают Конвенции целый номер. Может быть, и в других странах можно бы нащупать такой же интерес. Ведь очень важно, чтобы Конвенция имела ощутительные результаты, а для этого необходимы доказательства симпатий общественного мнения. Итак, сообщайте, пожалуйста, все сделанное Вами и намекайте, что, по Вашему мнению, мы еще могли бы сделать от себя. Времени остается чрезвычайно мало; вообще чрезвычайно мало, и сейчас каждый день на счету.
Еще раз, очень хорошо, что Комитет принял за правило немедленно взрывать подкопы неприятеля. Такие взрывы для атмосферы, как молния, бывают очень полезны. Шклявер, вероятно, рассказывал Вам об уничтожении моих фресок Речь может идти о двух монументальных произведениях Н.К.Рериха, изготовленных для вестибюля Казанского вокзала в Москве, – «Сеча при Керженце» и «Покорение Казани», которые по приказу директора художественного училища при Академии художеств Маслова были изрезаны на мелкие части и розданы ученикам для классных работ4. Пожалуйста, посмотрите, чтобы резолюции по сему поводу не впадали в политический характер, а держались в пределах возмутительного вандализма. Действительно, странно подумать, что люди, нуждающиеся в деньгах, даже не пытаются продать предметы, а предпочитают уничтожать их. Здешний лама сказал: поистине черное сердце не выносит священных знаков. Кроме здешней прессы, русская пресса в Америке в пяти газетах поместила ряд моих статей: в Нью-Йорке, в Филадельфии, в Чикаго и в Сан-Франциско.
Пишу Вам это письмо в Париж, куда Вы, вероятно, уже вернулись. Передайте наш искренний привет Вашей супруге и сообщайте Ваши добрые вести.
Получил ли Ганский мое письмо?
Духом с Вами.
Когда я Вам отправил свое письмо № 8, в тот же вечер получил Ваше письмо за № 5 из Гааги от 5 июля, в котором Вы передаете два полезных разговора. Очень рад слышать, что и Вы вместо критиков встречаете теперь людей благожелательных. Действительно, добрые знаки больших линий продолжаются. Даже смердящие кружки клеветников, которые сейчас довольно хорошо локированы, лишь добавляют свои выкрики, которые для многих людей являются даже необходимым признаком нарастания. Кроме того, выясняется, что значительная часть наших противников или сумасшедшие, или сопричислены к ямскому лику1 и от них, конечно, нечего ожидать какого-либо справедливого понимания. Это уж, так сказать, действие по службе. Недавно Резидент Кашмира сообщал одной даме, направлявшейся в нашу долину, что вы, наверное, будете слышать о Р[ерихах] всякие небылицы, но имейте в виду, что они прекрасные люди. Также на днях имел я хорошее письмо от о. Спасского. Думаю, что он будет у нас в Комитете хорошим противоядием против одержимой Герм[ановой] и ее не менее одержимого супруга. Как Вам нравится новое похождение миссис Дедлей? Не могу не вспомнить, что еще в прошлом году, когда я предупреждал о ее опасном сумасшествии, то даже м-м де Во, видимо, мне не верила и даже вела с миссис Дедлей как бы деловые разговоры. Теперь из письма Шклявера видим, что эта сумасшедшая особа бредит о каких-то отравах, газах и прочем. Надеюсь, что своевременно ее посадят в лечебницу, ибо еще из Америки мы знаем, что она была замечена в метании ножей. Надеюсь, что ее возьмут под постоянный надзор, иначе и Вы будьте очень осторожны, так как, вероятно, лишь отсутствие Ваше из Парижа избавило Вас от неприятнейшего посещения. То, что Вы писали ранее о перемене воззрения Ватикана на известный предмет, очень ценно, и Вы, вероятно, продолжаете переговоры в полезном направлении. Так же любопытно, что именно Вы привозите из Университета? Отчего в Ваших Гаагских визитах не упоминается ни в каком виде Адачи? Случайно ли это или Вы имеете к тому особые причины? Шклявер сообщает, что на лауреата мира выдвинута кандидатура – Литвин[ов], это было бы настоящим комбль2. Поистине, во многих отношениях в мире сейчас уже некуда идти дальше.
Среди местной прессы замечаем чрезвычайный интерес по отношению к будущей Конвенции. Уже двадцать хороших солидных изданий отмечают Конвенцию или посвящением отделов3, а пока четыре издания посвящают Конвенции целый номер. Может быть, и в других странах можно бы нащупать такой же интерес. Ведь очень важно, чтобы Конвенция имела ощутительные результаты, а для этого необходимы доказательства симпатий общественного мнения. Итак, сообщайте, пожалуйста, все сделанное Вами и намекайте, что, по Вашему мнению, мы еще могли бы сделать от себя. Времени остается чрезвычайно мало; вообще чрезвычайно мало, и сейчас каждый день на счету.
Еще раз, очень хорошо, что Комитет принял за правило немедленно взрывать подкопы неприятеля. Такие взрывы для атмосферы, как молния, бывают очень полезны. Шклявер, вероятно, рассказывал Вам об уничтожении моих фресок Речь может идти о двух монументальных произведениях Н.К.Рериха, изготовленных для вестибюля Казанского вокзала в Москве, – «Сеча при Керженце» и «Покорение Казани», которые по приказу директора художественного училища при Академии художеств Маслова были изрезаны на мелкие части и розданы ученикам для классных работ4. Пожалуйста, посмотрите, чтобы резолюции по сему поводу не впадали в политический характер, а держались в пределах возмутительного вандализма. Действительно, странно подумать, что люди, нуждающиеся в деньгах, даже не пытаются продать предметы, а предпочитают уничтожать их. Здешний лама сказал: поистине черное сердце не выносит священных знаков. Кроме здешней прессы, русская пресса в Америке в пяти газетах поместила ряд моих статей: в Нью-Йорке, в Филадельфии, в Чикаго и в Сан-Франциско.
Пишу Вам это письмо в Париж, куда Вы, вероятно, уже вернулись. Передайте наш искренний привет Вашей супруге и сообщайте Ваши добрые вести.
Получил ли Ганский мое письмо?
Духом с Вами.
[1] В очерке «Благожелательство» Н.К.Рерих дает очень точную характеристику этим обитателям «ямы». См.: Н.К.Рерих. Листы дневника. М.: МЦР, Т. 1. 1999.
[2] Здесь: этого только не хватало; это чересчур (от франц. comble).
[3] Так в тексте.
[4] Н.К.Рерих пишет об этом в очерке «Культура?» (см. Рерих Н.К. Культура? / Листы дневника. М., 2000. Т. 2. С. 370).
Отдел рукописей МЦР.
Ф. 1. Вр. № 8076. Л. 91–91об.
Ф. 1. Вр. № 8076. Л. 91–91об.
