Давно понятно, что это было дело не градостроительства, а политики: символ «столицы мирового коммунизма» должен был встать именно на месте символа старой Москвы и старой России. И не просто встать на место, а вот так – раздавить, разбить в кирпичные дребезги. В будущем, причем не очень далеком, Дворец Советов грезился преобразователям главным, центральным зданием всего преображенного коммунистического мира…

Дворец Советов. Современная визуализация

Помня, что случилось с этим местом далее – кратер вместо башни-дворца, водная стихия вместо твердыни и, наконец, возвращение собора – было бы интересно и соблазнительно, например, поразмыслить над аналогией этой драмы с историей Вавилонской башни.

Оценим масштаб замысла: в левом нижнем углу – Кремль, перед Дворцом Советов – сохраняемый как памятник архитектуры дом Пашкова. Волхонки нет, Пречистенка и Остоженка слиты в проспект Дворца Советов, естественно, с полным уничтожением исторической застройки

Не менее соблазнительно и интересно было бы проследить за зеркальным отражением истории первоначального, витберговского храма в послевоенной истории проекта Дворца Советов: обратное движение с Волхонки на Воробьевы горы, отказ от классицистического образа по причине изменения идеологем эпохи и общественных настроений и т.д.

Конечно, и идеологический и культурный контекст и подтекст восстановления храма в 1990–2000-е годы – тоже весьма соблазнительный сюжет.

Но не будем сегодня поддаваться этим соблазнам. Лучше просто рассказать – и пережить вновь – эту историю.

Со всеми ее известными и малоизвестными подробностями. Читая эти строки (и бонусное досье по ссылке в конце текста), можно узнать, например:

• как высокая экспертная комиссия решала в 1918 году вопрос о постановке храма под госохрану в качестве памятника архитектуры;
• зачем и почему в храме на Волхонке бесчинствовали китайцы;
• правда ли, что в соборе хотели поселить возвращавшегося в Советскую Россию из-за границы писателя Максима Горького;
• и даже – что говорил о храме Христа Спасителя маршал Георгий Константинович Жуков.

И о многом другом, конечно.

Храм Христа Спасителя и Дворец Советов. Сравнительный чертеж 1930-х гг.

Но дело, безусловно, не в подробностях. Главный герой этой истории – не взорванный и вновь построенный храм. Эта история – о людях, о стране, об обществе, обо всех нас. Этакое историческое зеркало, в котором отразилось нечто сущностное, не преходящее, нас не отпускающее.

И надо сказать: это беспощадное зеркало.

«МЫ, ПОЛУАЗИАТЫ…»

В 1931 году в Москве стали выбирать место для циклопического Дворца Советов (415 метров в высоту, со 100-метровой статуей Ленина весом 6000 тонн, чей указующий перст должен был иметь 6 метров в длину и т.п.). Идею постройки такого дворца выдвинул еще 31 декабря 1922 года на съезде Советов, провозгласившем создание СССР, С.М. Киров: «Покажем нашим друзьям и недругам, что мы, «полуазиаты»… способны украшать грешную землю такими памятниками, которые нашим врагам и не снились».

Первыми идею снести храм Христа Спасителя высказали, однако, не коммунистические политики, а архитектор В. Балихин, выпускник ВХУТЕМАСа, руководитель «Ассоциации новых архитекторов». В письме в газету «Правда» в 1924 году он предложил построить на месте храма Христа Спасителя, который «не представляет никакой ценности», грандиозный памятник Ленину. Идея замены символа старой России символом нового мира потихоньку овладевала умами. И гибель храма для многих была предсказуема уже в середине 1920-х годов. В «Путешествии моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» – утопическом романе А.В. Чаянова, действие которого происходит в 1984 году, герой видит на месте храма Христа Спасителя «титанические развалины». В одном из романов В. Катаева (1925) на месте храма Христа Спасителя возвышается «гигантское куполообразное здание музея Всемирной Революции».

В начале 1931 года по Москве, да и по Европе, расползались самые невероятные слухи о судьбе храма Христа Спасителя. В это время решался вопрос о переезде на родину из Италии А.М. Горького. 1 марта Горький пересказывает один из слухов в письме своему секретарю П.П. Крючкову, приехавшему в Москву в качестве квартирьера: «для Горького ремонтируется какой-то дворец или храм Христа на берегу Москвы-реки… Мое поселение во дворце или во храме произведет справедливо отвратительное впечатление на людей, которые, адски работая, обитают в хлевах».

16 мая 1931 года на одном из совещаний по вопросу строительства Дворца Советов «представитель АСНОВА (Ассоциация новых архитекторов – К.М.) тов. Бунин А.В. заявил, что «как в смысле движения масс демонстраций, так и с идеологической стороны следует признать лучшим местом для постройки Дворца Советов храм Христа Спасителя». Несмотря на то, что на следующем совещании 30 мая этот вариант был признан наименее вероятным (предлагались еще Китай-город, Охотный ряд, Ленинские горы, Болотная площадь), антитеза храм Христа – Дворец Советов запомнилась.

Обратим внимание на слова тов. Бунина А.В.: «с идеологической стороны». Современные историки реконструкции Москвы называют взрыв храма Христа Спасителя «ритуальным актом». Символ старой России должен был уступить место символу коммунистического нового мира, символ православия – символу торжества коммунизма. На месте храма Богочеловека (вспомним замысел Витберга) должен был возникнуть храм Человекобога, с исполинской статуей на вершине. Л. Каганович и В. Молотов предложили Сталину выбрать именно этот вариант. (В поздних воспоминаниях и интервью Л. Каганович перекладывал ответственность за выбор места для Дворца Советов на архитекторов, уверяя, что еще в середине 1920-х годов Щусев и Жолтовский предлагали строить дворец на месте храма Христа Спасителя.)

1 июня Сталин, Молотов и большая группа московских архитекторов посетили участок собора. Как пишет в воспоминаниях архитектор проекта исполинского дворца Б. Иофан, «в этот день место строительства Дворца Советов было выбрано». На плане проектируемого здесь Дворца стояли подписи Сталина, Молотова, Кагановича, Орджоникидзе и Булганина. 2 июня 1931 года решение о сносе храма Христа Спасителя было оформлено советским правительством.

16 июня 1931 года вопрос о судьбе храма рассматривал комитет по делам культов при Президиуме ВЦИК. Решение было предсказуемо: «Ввиду отвода участка, на котором расположен храм Христа Спасителя, под постройку Дворца Советов, указанный храм ликвидировать и снести».

18 июля 1931 года о предстоящем сносе храма и возведении дворца оповестили мир советские газеты. Строительство исполина намеревались закончить к концу 1933 года.

ВОЙНА МИРОВ

По указанию Л. Кагановича, вошедшего в Совет строительства дворца, была проведена пропагандистская кампания по подготовке к уничтожению храма. Окончание его разборки было намечено на 15 декабря 1931 года, расчистка стройплощадки – на 15 января 1933-го. В газетах публиковались письма ученых, рабочих, крестьян, бывших верующих – все, как один, поддерживали и одобряли уничтожение храма Христа Спасителя. Общественных протестов на этот раз не было. Нарком просвещения Луначарский заявил, что храм не имеет никакой ценности. Архитектор Борис Иофан называл храм Христа Спасителя «куличом и самоваром, купеческим капищем». Но это хоть объяснимо, ведь храм должен был уступить место детищу самого Иофана. Но вот в 1933 году в письме Сталину И.Э. Грабарь, И.А. Фомин, И.В. Жолтовский пишут: «Мы не только не возражали против сломки храма Спасителя, но горячо ее приветствовали, видя в нем образец ложнонационального стиля» (следует, впрочем, учесть, что это было письмо в защиту намеченной к сносу Сухаревой башни, и этот пассаж мог казаться авторам дополнительным аргументом – мол, мы защищаем не все подряд, но просим за действительно ценный памятник. А с другой стороны, в письме Сталину архитекторы вряд ли осмелились бы искажать факты, которые легко проверить – значит, и в самом деле «горячо приветствовали» – К.М.).

Только один человек осмелился публично выступить против строительства Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя. Это был художник Аполлинарий Васнецов, создавший десятки замечательных картин с видами старой Москвы. Он отправил письмо в защиту храма в редакцию «Известий»: «Этот памятник – народное достояние огромной материальной ценности, над ним работали более 50 лет, он представляет и несомненную художественную ценность… Рушить его, конечно, легко, но когда памятник архитектуры и искусства целой эпохи исчезнет без следа, жалеть будет поздно». Васнецов предложил возводить дворец на Воробьевых горах, на месте несостоявшегося храма Витберга. Но, конечно же, от старика-художника просто отмахнулись. По некоторым сведениям, против строительства дворца на месте храма возражали архитекторы А.В. Щусев и И.П. Машков.

Тем временем агитаторы повторяли стихи Демьяна Бедного:

«Скоро здесь, где торчал храм-кубышка,

Засверкает, радуя наши сердца,

Всемирно-пролетарская вышка

Советского чудо-дворца».

Обреченный храм перед сносом. 1931 г.

Воинствующие безбожники тем временем с невероятной изобретательностью «разоблачали» мемориальную ценность храма: оказывается, его возвели «в память и для прославления массового человекоистребления». Строили церковь «на народных костях Николай Палкин и его сын Александр-Крепостник». На иконах изображены были «святые эксплуататоры княгини ольги и александры невские». Мемориальная галерея 1812 года была объявлена «памятником милитаристского культа». И, разумеется, делались политические выводы: «В былые годы в этом храме собирались помещики и купцы, чиновники и фабриканты, жандармы и проститутки, весь «цвет» старого гнусного мира царских времен… Чем же объясняются в таком случае всякие слухи о «ценном искусстве» в храме «христа-спасителя», особенно усиленно распускаемые в дни сноса этого быв. храма?.. Им важна не церковь. Церквей еще много. Им важно использовать снос храма как повод к тому, чтобы больше вредить соцстроительству».

Тиражом в 50 тысяч экземпляров была напечатана брошюра «За Дворец Советов», в которой храм Христа представал построенным «для прославления представителей эксплуататорских классов, для культа милитаризма и шовинизма». «Военно-монархический памятник», «идеологическая крепость старого мира» – такими эпитетами готовили общественное мнение к взрыву храма.

Комиссия по разборке храма за работой. 1931 г.

В конце июля 1931 года храм огородили забором и начали разрушать. Спасти удалось немногое. Летом 1931 года специальная комиссия музейных работников и реставраторов решила сохранить, кроме шести фрагментов горельефов Логановского, по одной картине Сурикова и Семирадского, несколько работ Верещагина. Вместо планировавшихся 90 квадратных метров фресок, по данным В.Ф. Козлова, со стен храма сняли лишь 13.

Алтарь-часовня, по мнению комиссии, представлял лишь научно-технический интерес. Часть росписей, согласно воспоминаниям участников событий, была сразу же после снятия продана за границу, в том числе работы Сурикова и Семирадского.

Демонтаж алтаря. 1931 г.

Всю вторую половину 1931 года представители самых разных организаций и предприятий растаскивали ценные материалы из обреченного собора. Часть отделочного камня пошла на облицовку гостиницы «Москва», мраморные плиты отдали в библиотеку имени Ленина, четыре яшмовые колонны украсили зал заседаний ученого совета Московского Университета… С главного купола храма гальваническим методом добыли 422 килограмма золота. А часовню-алтарь у большевиков выкупила жена американского президента Элеонора Рузвельт и подарила Ватикану (по другим сведениям, часовню не смогли разобрать, чтобы пронести через двери, и поэтому просто уничтожили).

Храм попытались сначала разобрать «вручную». В 1989 году в Лондоне вышла книга «Разрушение храма Христа Спасителя» – репринт фотоальбома (около 200 фотографий, фиксирующих все этапы сноса), выпущенного 18-м трестом «Дворецспецстрой». На этих снимках можно увидеть, как спиливали со стен фрески, как сбрасывали купола с угловых башен, как разбирали центральный купол…

Дожившие до 1990-х годов очевидцы с содроганием вспоминали, как мраморных ангелов сбрасывали с высоты, тащили по земле, набросив петлю на шею, как крушили отбойными молотками горельефы и мраморные колонны, разбивали фресковые росписи, стаскивали тракторами золотые листы с куполов… Но стены не поддавались ни ломам, ни киркам, ни отбойным молоткам. И тогда, согласно мемуаристам, Сталин принял решение – взрывать.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

К 5 декабря 1931 года, как вспоминал один из участников сноса А.Ф.Иванов, окрестные кварталы были отселены; храм заминировали (семь тонн аммонала), окружили забором с защитным козырьком и сейсмоприборами. В оперативный штаб летели военные сводки: «Совершенно секретно. Оперативная сводка № 29. Сводная… К моменту проведения основной операции обрушения Х.Х.С. в 11 часов, 5-го месяца с.г. (так в документе – К.М.) проведена проверка секторов оперативного штаба и найдено все в полной готовности. С площадки удалены все рабочие за исключением оперативной группы подрывного сектора, надлежащей находиться в момент обрушения в специально устроенном блиндаже».

Закладка взрывчатки в стены храма

Из блиндажа выпустили предупредительную ракету, и…

По распространенной легенде, команду о взрыве отдавал лично Каганович, со словами: «Задерем подол России-матушке!» Согласно документам, опубликованным в 1990-х годах очевидцем взрыва, писателем М. Коршуновым, команду отдал «руководитель обрушения тов. Линовский». Команда была – «Огонь!»

В 12.00 грянул первый взрыв, но упал только один из четырех внутренних столбов. Через полчаса детонаторы сработали снова, упал противоположный по диагонали столб – но купол продолжал стоять на двух! Обреченный храм сопротивлялся до последнего. После этого, согласно мемуаристам, руководителям «Союзвзрывпрома» позвонил из Кремля «один из членов правительства, лично наблюдавший в бинокль с Боровицкого холма» (вот это был Каганович – К.М), и пригрозил строгими карами. Третий взрыв довершил дело, купол рухнул. Еще шесть взрывов уничтожили остатки стен. Военная операция закончилась полной победой советской власти над русской историей. Тогда могло показаться, что эта победа – окончательная…

«А где же храм? – вспоминал очевидец взрыва Александр Пастернак, брат знаменитого поэта. – Поверженный, он лежал громадной горой битого щебня и огромных обломков стен, столбов и сводов… Над этой горой битого кирпича одиноко высился угол соборной стены с необвалившейся каким-то чудом частью углового купола, как бы срезанного острым ножом… Черный, одинокий на голой площади, грозящий укоризной остаток собора еще долгое время высился над громадной пустой площадью, никому уже не нужный».

Руины храма Христа Спасителя разбирали после этого полтора года. Юмористы острили: «Был храм Христа Спасителя, стал хлам Христа Спасителя». Газета «Правда» проводила храм Христа Спасителя новыми стихами Демьяна Бедного:

«Дошло. Дерзнул безбожный бич:

Христа Спасителя в кирпич!

Земля шатнулася от гула,

Москва и глазом не моргнула».

Московский взрыв 1931 года стал сигнальным для многочисленных провинциальных начальников и борцов с «проклятым прошлым». И загремели взрывы по всей стране, и десятки российских городов лишились своих кафедральных соборов. А в Москве началась эпопея со строительством Дворца Советов, но это уже предмет других книг. Результат известен. Храм снесли. Дворец не построили. Символ России в результате был заменен общественным бассейном…

Праздничная колонна москвичей проходит мимо стройплощадки Дворца Советов. 1932 г.

15 декабря 1931 года писатель М.М. Пришвин записал в дневнике: «Храм Христа Спасителя взорвали, и остались груды камней, а на прежней высоте креста в воздухе вьется много птиц, бывших жителей храма, и как будто все надеются, что явится опять их насиженное место». О ком это сказано на самом деле? О птицах? О людях?

ЭПИЛОГ

Первым публичным выступлением в защиту храма Христа Спасителя в СССР стала речь… первого космонавта Юрия Алексеевича Гагарина. Причем речь, в которой Гагарин прямо назвал храм жертвой варварского отношения к памятникам прошлого, была вполне официальная и политическая – с трибуны пленума ЦК ВЛКСМ в конце декабря 1965 года.

«На мой взгляд, мы еще недостаточно воспитываем уважение к героическому прошлому, зачастую не думаем о сохранении памятников. В Москве была снята и не восстановлена Триумфальная арка 1812 года, был разрушен храм Христа Спасителя, построенный на деньги, собранные по всей стране в честь победы над Наполеоном. Неужели название этого памятника затмило его патриотическую сущность? Я бы мог продолжать перечень жертв варварского отношения к памятникам прошлого. Примеров таких, к сожалению, много», – заявил тогда Юрий Гагарин. (Подробности – в нашем специальном материале 2015 года.)

Но в 1960-х, конечно, время собирать камни еще не пришло. В России надо жить долго…

В конце 1980-х годов в недрах Всероссийского общества охраны памятников появились инициативные группы восстановления храма Христа Спасителя. В 1989 году был создан общественный фонд восстановления храма Христа Спасителя. Был опубликован элегический проект его воссоздания, сделанный художником Юрием Селиверстовым. Он предлагал воспроизвести с помощью металлических конструкций объемные очертания стен и куполов, установив в алтарной части часовню для богослужений. Проект Селиверстова, конечно же, небесспорный, предполагал воссоздание не тела, а образа храма, его духовной, а не земной, сущности, по сути, это прорись его иконы.

Проект Ю. Селиверстова

Конечно же, такие идеи и проекты, напоминающие не столько о храме, сколько о совершенном против него преступлении, оказались чуждыми нашему времени исторического «благолепия» и нового «исторического» мифотворчества.

31 мая 1994 года правительство Москвы, опередив даже Архиерейский собор Русской православной церкви, приняло постановление «О воссоздании храма Христа Спасителя». В 1994–1999 годах храм был выстроен заново, разумеется, в рекордно короткие сроки, с применением современных строительных материалов и технологий. Как и при строительстве храма в XIX веке, при его восстановлении был отстранен от руководства работами автор первого проекта воссоздания, более близкого к требованиям научной реставрации, А.М. Денисов. Подлинные уцелевшие фрагменты скульптурного убранства храма – горельефы, перевезенные в 1930-е годы в Донской монастырь – остались невостребованными. Их заменили выполненными под руководством З. Церетели скульптурами.

Строительство нового храма Христа Спасителя. 1990-е годы

Воссоздание храма Христа Спасителя, как и его строительство в XIX веке, явилось, конечно, не столько архитектурным, сколько идеологически-символическим актом. Согласно сообщениям СМИ, в конце 1990-х годов в столичных коридорах власти обсуждали идею предложить ЮНЕСКО внести бетонный храм Христа Спасителя в список памятников Всемирного культурного наследия. Покойный директор Российского института искусствознания А.И. Комеч говорил в беседе с автором этих строк: «Восстановили, не повторив ни в чем, храм Христа Спасителя — ни в технике, ни в декорации фасада, ни в материале. Но обществу это преподносится как образец реставрации. И общество привыкает к тому, что созданное заново — подлинник. Созданное заново при реставрации допустимо, но это всегда трагедия. А публике говорится, что это победа».

В музее восстановленного храма Христа Спасителя в его нижнем этаже можно увидеть несколько подлинных плит с именами героев 1812 года из галереи взорванного собора. А в некоторых московских церквах сохраняются драгоценные предметы, которые считают спасенными из разрушаемого храма Христа Спасителя: в церкви Всех Скорбящих на Большой Ордынке – подсвечники, в церкви Ильи Обыденного – Распятие и пасхальные облачения.

Вот, собственно, и все, что осталось нам на память о тех временах, говоря словами Даниила Андреева,

«Когда ковчегом старинной веры

Сиял над столицею храм Христа»…

Автор: Константин Михайлов

Досье. История храма Христа Спасителя до 1931 года. Сокращенная версия очерка, опубликованного в 2010 году в книге автора этих строк «Москва погибшая».

Иллюстрации: WikimediaCommons; открытые источники

Источник: Хранители Наследия